Я живу в круглом доме

Историческая справка

В 1972 году на Нежинской улице в Москве построили необычный дом из самых обычных деталей панельной серии I-515/9M. Архитектор Евгений Стамо и инженер Александр Маркелов решили воспользоваться допустимой погрешностью в шесть градусов при монтаже стандартных панелей и замкнули типовую девятиэтажку в кольцо диаметром 155 метров. Идея оказалась настолько парадоксальной, что по плану к Олимпийским играм 1980 года на юго-западе Москвы должны были появиться целых пять огромных домов-колец, но построили ещё лишь один — в 1979 году на улице Довженко, который незначительно отличается от первого количеством квартир. Оказалось, что из-за необычной формы такие дома дорого строить и ещё дороже обслуживать, и дальнейшие планы были свёрнуты. Дом на улице Довженко расположен недалеко от студии «Мосфильм», поэтому среди обычных горожан здесь проживали и известные актёры и деятели искусства — например, Савелий Крамаров, а также пара кинорежиссёра Эмиля Лотяну и актрисы Галины Беляевой.

 ЮЛИЯ ТРИФОНОВА, ФОТОГРАФ: Я живу в круглом доме практически всю жизнь, с раннего детства. Раньше мы жили в другой квартире, а потом переехали в эту, побольше, — теперь у нас три комнаты. Нашему ремонту уже 18 лет: тогда родители наняли дизайнера, который сделал новую планировку. Первоначально планировка здесь была вполне обычной для панельного дома: длинный коридор и много дверей по разным сторонам — не самый уютный вариант. Дизайнер нам сделал полукруглую стену — по тем временам это был очень крутой ремонт, соседи даже приходили смотреть. Получался интересный эффект: заходишь в круглый дом — и первым делом видишь полукруглую стену.

Из-за того что дом круглый, стены тут неровные: они расходятся примерно сантиметров на 80. Но это почти незаметно, пока не ставишь мебель вдоль стен: выравниваешь по одной стене и видишь, что мебель стоит криво относительно другой. И так в каждой комнате. Есть ощущение, в общем, что живёшь в круглом доме. Я ещё и круглое кресло с дачи забрала — решила, что оно обязательно должно быть здесь.

В нашем доме очень много квартир сдаётся, и с соседями мы особо не общаемся. Раньше было принято дружить, а сейчас все только здороваются. Подъезд у нас чистый, пару лет назад его отремонтировали, а до этого тут росли прямо сталактиты и было страшно. А потом вдруг всё привели в порядок и даже поменяли почтовые ящики и лифт.

Окна смотрят на обе стороны дома. Те, которые выходят во внутренний двор, чередуются с балконами. Поэтому, когда сосед выходит на балкон, он видит всё, что происходит у нас, а это очень некомфортно. Раньше прямо у окна стояла моя кровать, поэтому приходилось внимательно следить за шторами. А из окон на внешней стороне видно реку Сетунь. Сейчас её привели в порядок и сделали какое-то подобие парка, а так была сплошная грязь. Ещё у нас тут гольф-клуб под окнами. Раньше Лужков регулярно играл в гольф, каждую пятницу устраивали салют и перекрывали прилегающие улицы. Сейчас в основном проводят свадьбы.

Знаю, что таких домов, как наш, планировали построить пять — по числу олимпийских колец, — чтобы их было видно из космоса. Но что-то пошло не так, и грандиозный план не реализовали. Мама говорит, что когда дом только построили, он возвышался над остальными постройками в районе и казался очень монументальным. Ещё бы — целых девять этажей! А сейчас это всего-то девять этажей на фоне элитных небоскрёбов.

В круглом доме около тысячи квартир и 26 подъездов. Есть шесть арок, через которые можно попасть внутрь круга. Во дворе — всё как обычно: детский садик, скамейки, деревья и в основном машины. Зато с парковкой проблем почти нет. Иногда, конечно, приходится поискать место, но по сравнению с другими районами, где все друг у друга на голове паркуются, у нас тут всё хорошо.

В 2015 году художница и фотограф Елена Холкина организовала проект «Простыня», в ходе которого она спрашивала жителей круглого дома об их жизни в памятнике архитектуры, а затем развешивала во внутреннем дворе простыни с их высказываниями. Проект участвовал в конкурсе паблик-арта «Расширение пространства», который проводит фонд «Виктория».

 ЕЛЕНА ХОЛКИНА: Проект «Простыня» задумывался для обычного московского двора, но в процессе его обсуждения с фондом «Виктория» мы решили, что надо сделать его более специфическим. Идея проекта — каким-то образом объединить людей, а делать это стоит в рамках какого-то небольшого сообщества. Пока я искала такие сообщества, вышла на два круглых дома. Оказалось, что это действительно интересное пространство, окружённое сплошной стеной с несколькими небольшими арками. Теоретически там есть условия, чтобы возникло соседское комьюнити.

Сначала я предполагала сделать проект в формате фейк-истории. Я думала снимать портреты жителей дома и печатать их на простынях, сопроводив изображениями с некими выдуманными историями о человеке. Это было нужно для того, чтобы зацепить внимание людей, заинтересовать их друг в друге благодаря нереальным историям. Но в итоге вместе с кураторами мы решили, что лучше перейти к чистому тексту.

Начались полевые работы: я заходила во двор дома и разговаривала с людьми, которые просто попадались мне на улице. Я снимала, искала архивные изображения, знакомилась с атмосферой двора и ходила туда в разное время суток, чтобы застать разных людей. У меня было несколько ключевых вопросов: как живётся в этом доме, общаются ли люди с соседями? Я записывала ответы, особо не рассказывая о том, что происходит, — просто говорила, что исследую коммуникации внутри этих домов.

После того как у меня набралось некоторое количество высказываний, начался второй этап. Мы напечатали простыни с цитатами из разговоров с жильцами. Во дворе сохранились специальные стойки для сушки белья, и я использовала их. Там я повесила на проверку одну простыню — неизвестно же, снимут — не снимут. Через несколько дней приехала и обнаружила, что простыня всё ещё висит. Потом я повесила ещё парочку, и так за две-три недели развесила всё.

Все высказывания связаны с самим домом. Люди рассказывают о наболевшем: можно задать один вопрос, а получить ответ совсем с этим вопросом не связанный, но важный для человека. Многие бабушки сетуют, что они одинокие, что сюда их загнали молодые родственники, что никто ни с кем не общается. Кто-то рассказывает, что двор большой, всё круто, но он заставлен машинами, и если ночью сработает сигнализация, то все сходят с ума из-за хорошей акустики. А некоторые говорят, что вечно кто-то напивается и ходит по квартирам, потому что не может найти свою.

У кого-то чудесные воспоминания о временах, когда в дом только заселялись, деревья были низкие и все друг на друга смотрели в бинокли. Другие рассказывают, что мебель стоит ёлочкой, потому что невозможно из-за скругления поставить её к стенам. Отзывы зависят и от этажа: внизу темно и холодно, жители первых этажей жалуются, что как будто в пещере сидят. А наверху — красота, солнце сияет, вид хороший, видно, кто что во дворе делает.

С простынями никто ничего сделать не пытался, кроме одного случая: простыню с негативным комментарием о доме аккуратно сложили пополам, чтобы надписи не было видно. Но потом простыни всё же исчезли: скорее всего, их убрали дворники.

Я расспрашивала жителей дома, обратили ли они внимание на надписи, и они ответили, что да. Потом я развесила по подъездам объявления о небольшой встрече с жильцами — на ней я рассказывала о проекте и показывала кино о доме: сделала нарезку из документации проекта и кадров из фильмов, которые здесь снимались. Многие люди даже не знают, что дом вообще-то необычный. Ну да, архитектура интересная, но мало кто интересуется, что ещё с ним связано. Ещё мы угощали всех бубликами, потому что дом так называют в обиходе.

По итогам проекта я не ощутила, что в доме есть какое-то особое сообщество, в котором люди действительно знают и общаются друг с другом. Есть понятные категории вроде мамочек, которые гуляют с детьми, или собачников. Двор, несмотря на свои размеры, всё-таки проходной, поэтому есть ощущение, что там не собираются, а просто проходят мимо. Люди старшего возраста говорили мне, что какое-то сообщество было, когда в дом все только заселялись: квартиры давали врачам, актёрам и другой интеллигенции. Но сейчас это не работает. Многие просто снимают квартиры — цены в круглом доме не отличаются от других панелек.

Трудно сказать, всё ли удалось сделать в рамках проекта, потому что сложно отследить, сработал ли он так, как я хотела. Главное, что люди увидели простыни и начали общаться друг с другом. Например, кто-то ехал в лифте и спросил попутчика: «А вы знаете, что это такое?» Ему ответили, началась коммуникация — и в следующий раз эти люди могли уже и поздороваться.